Взаимосвязь языка и мышления на примере цветового восприятия
Нейробиологи и философы давно ведут спор о взаимосвязи языка и мышления: определяют ли названия способ, которым классифицируется в мозге воспринимаемая информация, или озвучиваемые названия уже соответствуют неким категориям, возникающим из восприятия?
Например, чтобы назвать красный цвет, мы считаем красный предмет одним из многих в определенном спектре, который охватывает понятие «красный». В этом смысле мы выполняем категоризацию каждый раз, когда называем что-то по его названию — группируем цвета в отдельные категории, чтобы идентифицировать. Например, горчицу как оттенок жёлтого, или помещаем бирюзовый цвет в семейство синих.
Паоло Бартоломео, невролог из Института мозга в Париже, говорит: «С точки зрения физики цветовой градиент непрерывен. Нет четкой границы между, скажем, красным и синим. И всё же мы группируем цвета по категориям, связанным с ними, с именами цветов».
«В исследовании у нас была уникальная возможность рассмотреть роль языка в цветовой категоризации путем тестирования пациентов, которые не могли эффективно назвать цвета после инсульта», — говорит Паоло.
Тестирование проводилось на пациентах, перенёсших инсульт, у которых наблюдался очень редкий и необычный побочный эффект. Пациенты не могли назвать цвет предмета, имевшего хроматический оттенок (красный, синий, зелёный или любой другой), при этом они не стали дальтониками и прекрасно понимали различия в цветах.
Считалось, что категоризация цветов зависит от нисходящего ввода от языковой системы к зрительной коре. Таким образом, названия цветов хранятся в левом полушарии мозга и зависят от языковой активности в этой же левой части мозга.
Однако, результаты исследования Паоло Бартоломео опровергают устоявшееся мнение и подтверждают недавние работы нейровизуализации, в ходе которых возникла гипотеза, что цветовая категоризация распределяется на двусторонней основе в человеческом мозге.
При просмотре тестовых стендов, содержащих два цвета из одной и той же цветовой категории (например, два синих оттенка) или из разных категорий (например, коричневый и красный), пациентам было предложено определить цвета той же категории. Также попросили назвать 34 цветных пятна на экране компьютера; восемь из этих пятен были ахроматическими (белый, черный и серый), а 26 были хроматическими.
До инсульта люди нормально воспринимали и назвали цвета. После инсульта МРТ выявила поражение в левой области мозга. Это повреждение, по-видимому, отделило память пациентов от названия цветов, от их визуального восприятия и от языковой системы. Тем не менее, пациенты всё ещё могли группировать большинство цветов — даже тех, которые они не могли назвать — по таким категориям, как тёмный или светлый или как смесь других цветов.
«Мы были удивлены способностью пациентов постоянно называть ахроматические цвета, такие как черный, белый и серый, в отличие от названий цветных хроматических оттенков, таких как красный, синий и зеленый, — говорит один из авторов исследования Катаржина Сиуда-Крживицка. — Это означает, что наша языковая система может обрабатывать черный, белый и серый цвета иначе, чем хроматические цвета. Такие поразительные диссоциации поднимают важные вопросы о том, как различные цветовые сигналы выделяются и интегрируются в мозг».
Чтобы исключить вероятность ошибки и убедиться, что поведение пациентов не отражает аномальную организацию мозга, исследователи сравнили функционирование незатронутых областей мозга с теми же областями мозга у здоровых людей.
Откуда берутся цветовые категории, если не от языка? Сиуда-Крживицка предполагает, что в будущих исследованиях можно было бы изучить реализацию цветовой категоризации у нечеловеческих приматов, а также в человеческом мозге и как взаимодействие языка взаимодействует с цветовой категоризацией на этапах детского развития.
Источник: MedicalXpress
